Зоя Воскресенская: Теперь я могу сказать правду. У людей среднего, послевоенного поколения это имя вызывает трепетные школьные ассоциации: «программные» книги о Володе Ульянове и его семье и рассказы о советских детях-пионерах и октябрятах.
Почти до последних дней своей жизни Зоя Ивановна была известна только как детская писательница – лауреат Государственной премии СССР, имени Ленинского Комсомола, Крупской, имени Гайдара и других премий, киносценарист, автор произведений, переведённых на многие языки народов мира.
И только «посвящённые» люди знали, что прежде, чем стать писательницей, Зоя Ивановна двадцать пять лет своей жизни отдала служению советской внешней разведке. Сегодня, когда с течением времени приоткрываются архивы секретных служб и раскрываются доселе неизвестные имена сотрудников внешней разведки, внесших значительный вклад в обеспечение безопасности нашего Отечества, следует подчеркнуть, что Зоя Воскресенская (по мужу Рыбкина) входила в элиту советских разведчиков.
28 апреля 1907 года на станции Узловая, Бочаровского уезда, Тульской губернии, в семье железнодорожного служащего, помощника начальника станции Воскресенского родилась дочка, которую назвали Зоей.
В 1914 году отца перевели в Алексин. Здесь Зоя пошла в школу, по окончании которой поступила в женскую гимназию. В 70-е годы XX века Зоя Ивановна вспоминала: «Родом я с Тульской земли, как и мои предки… Родилась в железнодорожном посёлке при станции Узловая. Но своей настоящей родиной считаю город Алексин, в котором провела детство… Для меня Алексин стал большой школой познания прекрасного, природы. Больше таких красивых мест я нигде не видела…» От Алексина у Воскресенской самые тёплые воспоминания.
Когда ей исполнилось 13 лет, в 1920 году от туберкулеза умер её отец Иван Павлович. Мать оставшись одна, вместе с дочерью и двумя сыновьями решила перебраться в Смоленск.
Вскоре тяжело заболела и мать. Зоя была вынуждена пойти работать, чтобы помочь матери содержать двух младших братьев. Уже будучи известной писательницей, Зоя Ивановна так рассказывала о том тяжёлом времени: «Я осталась за хозяйку в доме. Восьмилетний Женя и одиннадцатилетний Коля были предоставлены сами себе, озорничали, приходили домой побитые, грязные, голодные. И здесь выручил случай. Я встретила на улице товарища отца, военного. Рассказала ему о своих бедах. Он велел прийти к нему в штаб батальона. Так я вошла в самостоятельную жизнь».
Товарищ отца помог Зое устроиться библиотекарем в 42-й батальон войск ВЧК. Затем она служила в штабе частей особого назначения (ЧОН) Смоленской губернии, была политруком-воспитателем в колонии малолетних преступников в селе Старожище под Смоленском, трудилась на заводе имени М.И.Калинина в Смоленске, находилась на комсомольской работе. В 1927 году Зоя вышла замуж за комсомольского активиста Владимира Казутина, которого через некоторое время после свадьбы направили в Москву на партучебу. От этого брака у Зои родился сын, которого назвали Владимиром.
В конце 1928 года Воскресенская переехала из Смоленска в столицу к мужу. Однако семейная жизнь не задалась и супруги расстались. Воспитывать сына и ухаживать за ним помогала мама, которая стала жить с дочерью. А та в уже в августе 1929-го становится сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ. Руководители ИНО (внешней разведки), судя по всему, обратили внимание на молодую женщину изысканной красоты, удивительного обаяния и острого ума.
Первая закордонная командировка не заставила себя ждать. В начале 1930 года Зоя поехала в Маньчжурию, в Харбин. Занимая скромную должность секретаря советского нефтяного синдиката «Союзнефть», Воскресенская в течение двух лет успешно выполняла ответственные задания Центра во время острейшей борьбы на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД).
Позже в облике знатной баронессы роскошно одетая разведчица появлялась на улицах Риги, в городах и поместьях старой Латвии. Потом Зое довелось работать в Центральной Европе – в Германии и Австрии, на севере континента – в Финляндии и Швеции.
В Финляндию Воскресенская прибыла в 1935 году в качестве заместителя резидента. К этому времени она уже превратилась в настоящего профессионала разведки. По прикрытию Зоя Ивановна выполняла обязанности руководителя представительства ВАО «Интурист» в Хельсинки. Ирина (таким был оперативный псевдоним Воскресенской) быстро познакомилась со страной и вошла в дела резидентуры. А в начале 1936 года познакомилась с новым руководителем: на смену отозванному в Москву резиденту приехал консул Ярцев, он же – Борис Аркадьевич Рыбкин. 37-летний чекист имел за плечами опыт и контрразведывательных операций, и длительного пребывания в Иране, где он приобрел несколько надежных источников информации, и спецкомандировок во Францию, Болгарию, Австрию.
Поначалу у нового резидента и его заместителя взаимоотношения не сложились. Будучи холостым, консул Ярцев держался со своей очаровательной помощницей подчеркнуто официально, был крайне требовательным начальником.
О том, как развивались дальнейшие события, рассказывала позже сама Зоя Ивановна: «Мы спорили по каждому поводу. Я решила, что не сработаемся, и попросила Центр отозвать меня. В ответ мне было приказано помочь новому резиденту войти в курс дел, а потом вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось. Через полгода мы запросили Центр разрешить нам пожениться. Я была заместителем резидента, и мы опасались, что Центр не допустит такой «семейственности». Но Москва дала «добро».
Так Зоя Воскресенская стала «мадам Ярцевой».
В Финляндии Ирина осуществляла связь с нелегальными сотрудниками советской внешней разведки и с агентурой, собирала сведения, в том числе о планах Германии в отношении Суоми. Она приобрела немало ценных источников информации. В их числе была жена высокопоставленного японского дипломата. Для решения разведывательных задач Воскресенская-Рыбкина неоднократно выезжала из Хельсинки в Стокгольм, а также в Норвегию, где координировала работу нелегальной разведывательной группы.
А Кин (оперативный псевдоним резидента Рыбкина), который вскоре стал вторым секретарем советского полпредства в Хельсинки, а затем – временным поверенным в делах СССР в Финляндии, по личному указанию Сталина установил секретные контакты и вел весьма деликатные переговоры с высшим финским руководством. Они касались возможности заключения пакта о ненападении и сотрудничестве между двумя странами, недопущении немецких войск в случае войны на финскую территорию, а также взаимного обмена территориями. К сожалению, в силу тогдашнего политического курса Хельсинки эти переговоры не дали положительных результатов.
Позже известный финский политический деятель, президент Финляндии Урхо Кекконен говорил по этому поводу следующее: «Переговоры 1939 года не имели успеха не по вине поверенного в делах России в Финляндии господина Ярцева, а вследствие недостатка интереса к этому вопросу со стороны Финляндии».
«Зимняя война» (ноябрь 1939 – март 1940 года) вынудила «супругов Ярцевых» вернуться в СССР. В Москве Зоя Воскресенская-Рыбкина занялась аналитикой и вскоре вполне заслуженно считалась одним из ведущих специалистов в этой сфере на Лубянке (специальное аналитическое подразделение в разведке было создано лишь в 1943 году).
Хорошо известный ныне чекист генерал Павел Судоплатов по этому поводу вспоминал: «Зоя Рыбкина и её непосредственный начальник Павел Журавлёв завели литерное дело под кодовым названием «Затея», в котором сосредоточивались информационные материалы о подготовке Германии к войне против Советского Союза. С помощью этого дела было легче регулярно следить за развитием немецкой политики, в частности за её возрастающей агрессивностью. Информация из этого литерного дела регулярно поступала к Сталину и Молотову, что позволяло им корректировать их политику по отношению к Гитлеру».
Именно к Воскресенской-Рыбкиной стекались данные от знаменитой «Красной капеллы» – группы антифашистов, действовавшей в гитлеровской Германии. Именно Зоя Ивановна подготовила аналитическую записку для Сталина, в которой утверждалось, что нападения Гитлера на Советский Союз можно ожидать в любой момент. Увы, как вспоминала разведчица, «Иосиф Виссарионович ознакомился с нашим докладом и швырнул его. «Это блеф! – раздражённо сказал он начальнику внешней разведки Павлу Фитину. – Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».
А до начала вторжения вермахта на советскую землю оставалось несколько дней. Причём в подготовке гитлеровской Германии к агрессии Воскресенская-Рыбкина смогла убедиться и лично.
Желая опровергнуть слухи о скорой войне против СССР и продемонстрировать свою приверженность заключённому в 1939 году германо-советскому договору, руководство Третьего рейха в начале июня 1941 года прислало в Москву группу ведущих танцовщиков Берлинской оперы. Посол Германии в Советском Союзе граф Вернер фон Шуленбург устроил в здании дипмиссии приём в их честь и пригласил на него солистов балета Большого театра.
Присутствовала на приёме и некая госпожа Ярцева, представлявшая Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ВОКС). В действительности в её задачу, в частности, входила оценка обстановки в посольстве и настроения его сотрудников.
Чиновница ВОКСа выглядела настолько привлекательно, что, когда начались танцы, именно её граф Шуленбург пригласил на тур вальса. Кружась с послом по всему залу, Зоя Ивановна обратила внимание на то, что на стенах примыкавших комнат видны светлые квадраты – пятна от снятых картин. А в одном из помещений напротив приоткрытой двери возвышалась груда чемоданов. Вызывали озабоченность и другие детали, подмеченные разведчицей в беседах с немецкими дипломатами. Воскресенская-Рыбкина пришла к выводу, что германское посольство готовится к отъезду, а акция с берлинским балетом устроена для отвода глаз.
С первых дней Великой Отечественной войны Воскресенская-Рыбкина входила в состав Особой группы, возглавляемой Павлом Судоплатовым и занимавшейся подбором, организацией, обучением и переброской в тыл врага разведчиков и диверсантов. Воскресенская, в частности, стала одним из создателей первого партизанского отряда, командиром которого являлся Никифор Каляда, прозванный позже подчинёнными из-за отпущенной густой бороды Батей. Легендарное партизанское соединение Бати уже в 1941–1942 годах практически изгнало оккупантов из треугольника Смоленск–Витебск–Орша.
Воскресенская была также причастна к формированию и заброске в тыл противника одной из первых разведывательных групп, которая работала под необычным, церковным прикрытием. Каждый из сотрудников Особой группы, куда входила Воскресенская, тоже готовился в любой момент направиться за линию фронта. Не была исключением и Зоя Ивановна. Она разучивала роль сторожихи на переезде у маленькой железнодорожной станции в тылу у немцев. Однако судьба распорядилась по-другому.
В это же время её муж Борис Рыбкин проходил подготовку для работы в Швеции. Он должен был туда выехать советником посольства и резидентом. Руководство разведки приняло решение направить вместе с ним жену. Так в конце 1941 года корпус иностранных дипломатов в Стокгольме пополнился «супружеской четой Ярцевых».
Вновь обратимся к мемуарам Павла Судоплатова. «В дипломатических кругах Стокгольма, – говорится в них, – эту русскую красавицу знали как Зою Ярцеву, блиставшую не только красотой, но и прекрасными знаниями немецкого и финского языков. Супруги пользовались большой популярностью в шведской столице».
Официально госпожа Ярцева (Ирина) занимала должность пресс-атташе советского посольства. По линии разведки она являлась заместителем резидента. Сбор разведывательной информации, активная вербовочная работа, поддержание контактов с участниками антифашистского сопротивления в ряде европейских стран – таков неполный круг оперативных вопросов, которыми ей пришлось заниматься в Швеции.
Не будет преувеличением сказать, что во многом благодаря усилиям «супругов Ярцевых», Швеция до конца войны так и осталась нейтральной, а Финляндия до срока вышла из гитлеровской коалиции.
В марте 1944 года Рыбкины возвратились в Москву. Борис Аркадьевич курировал заброску нелегальной агентуры и разведывательно-диверсионных групп в оккупированные немцами страны Восточной Европы. Зоя Ивановна занималась аналитической работой, а после окончания войны являлась заместителем, а затем начальником немецкого отдела внешней разведки.
27 ноября 1947 года муж Зои Ивановны, начальник одного из ведущих оперативных отделов внешней разведки полковник Борис Рыбкин погиб под Прагой при исполнении служебных обязанностей. Официальная версия – автомобильная катастрофа. Правда, в неё Зоя Ивановна не очень верила, хотела провести самостоятельное расследование. Но ей запретили это делать.
Весной 1953 года умер Сталин. Воскресенская-Рыбкина так рассказывала об этом периоде: «После траурных дней стали приоткрываться чёрные страницы неоднозначной личности «отца народов». Начались аресты тех, кто участвовал в расправах 1937–1938 годов. На Лубянке поспешно освобождались от старых кадров, увольняли, как это обычно у нас делалось, всех подряд. Под подозрение брали каждого».
В конце августа 1953 года арестовали генерал-лейтенанта Судоплатова. На отчётно-выборном партийном собрании, где полковника Воскресенскую-Рыбкину выдвигали в партком управления внешней разведки, Зоя Ивановна выступила в защиту своего товарища и сказала о нём добрые слова. На следующий день ей объявили, что она увольняется «по сокращению штатов». До пенсии Зое Ивановне оставалось проработать около года. Будучи волевым человеком, она стала ходить по инстанциям, добиваясь справедливого разрешения своего дела. Ей это почти удалось, она была направлена в распоряжение ГУЛАГа.
Полковнику Воскресенской-Рыбкиной предложили поехать в Воркутинский лагерь для особо опасных преступников на должность начальника спецотдела, которую занимал старший лейтенант, ожидавший замены. Она дала согласие, хотя выше майора по званию в Воркуте никого не было. Говорят, когда Зоя Ивановна приехала туда, все мужчины-офицеры оказались сражёнными наповал. И в 48 лет Воскресенская-Рыбкина по-прежнему отличалась яркой красотой. Здесь она и прослужила до пенсии.
В 1955 году Зоя Ивановна вышла в отставку и занялась литературной деятельностью. Первый её рассказ был написан в 1957 году и посвящён матери. Затем она вплотную подходит к ленинской тематике. Это уже отдельный период её жизни, не менее интересный и продолжительный.
Находясь в отставке, она принимала активное участие в патриотическом воспитании молодых сотрудников внешней разведки, выступала с лекциями и докладами, её статьи о разведывательной работе публиковались в служебных сборниках разведки.
Расставшись с разведкой, она стала одной из ведущих детских и юношеских писательниц страны. За литературную деятельность Зое Воскресенской присуждена Государственная премия СССР за 1968 год за сценарий и литературную основу фильма «Сердце матери» (1965), а в 1980 году – премия Ленинского комсомола за книгу «Надежда» . Её труд разведчицы и писательницы отмечен высокими наградами Родины: орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени (1985 год), двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, в том числе медаль «За боевые заслуги».
Ей присвоено звание “Заслуженный работник НКВД” (1940 год).
Только перед самой смертью Зои Ивановны, когда она была уже смертельно больна, до неё дошла неожиданная весть о том, что она «рассекречена». И несмотря на свою тяжелую болезнь Воскресенская написала свою последнюю книгу с говорящим названием «Теперь я могу сказать правду», которая была издана в 1993 году через несколько месяцев после смерти Зои Воскресенской, полковника КГБ в отставке.
Зоя Ивановна Воскресенская ушла из жизни в зимний полдень 8 января 1992 года.
Похоронена на Новодевичьем кладбище.
На похоронах было много людей, много цветов.
Все вспоминали красивую жизнь красивой женщины.
Произведения Зои Ивановны Воскресенской:
«Сквозь ледяную мглу» (1962)
«Встреча» (1963)
«Сердце матери» (1963-65)
«Утро» (1967)
«Девочка в бурном море» (1965-69)
«Дорогое имя» (1970)
«Пароль-Надежда» (1972)
Собрание сочинений в 3-х т. — М.: Детская литература, 1974-75.
«Консул» роман в двух книгах (1980)
«Теперь я могу сказать правду» (1993)
«Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы» (1997)
Понравилась статья BigCityFun?
Тогда, пожалуйста, нажми лайк и поделись ею с друзьями.
Читайте больше:
