Лановой Василий Семенович. Москва сегодня довольно заметно отмечает Юбилей прекрасного советского, российского артиста Василия Семёновича Ланового.
Сегодня ехал с таксистом, который с гордостью рассказывал мне о том, что дважды в своей жизни он подвозил Ланового, и один раз вместе с женой, вместе Ириной Петровной Купченко.
Таксист рассказывал об этом, как о прикосновении к чему-то очень важному и даже, наверное, чуть ли не к святому. К тому, что является неотъемлемой частью его самого. К легенде. Светлой и благородной.
Когда я его поддержал и высказал и своё восхищение Василием Семеновичем, таксист, уже достаточно не молодой человек, обернулся ко мне и сказал:
– Да?! Вы тоже так считаете? Ведь как это важно, чтобы вот такие люди ещё были среди нас.
– Да, конечно,- согласился я.- А что он для Вас вообще значит? Лановой – что это для Вас?
Таксист ещё раз обернулся, посмотрел на меня большими и даже благодарными глазами (видно было, что он очень хотел поговорить с кем-то о Лановом), поднял правую руку вверх, растопырив пальцы и так, словно потрясая этой рукой воздух, сказал:
– Да, ну как же! Это же «Офицеры», это «Алые паруса», это «Дни Турбиных»! Неужели ж это объяснять нужно?!
– Ну, не все же смотрели эти фильмы, – сказал я.
– В том-то и дело, что не все,- сказал таксист. – В том-то и дело.
Редакция рекомендует: Зоя Воскресенская: Теперь я могу сказать правду
Мы проехали некоторое время молча. Потом таксист снова коротко повернулся ко мне, и уже с меньшим энтузиазмом сказал:
– Ведь нет сегодня таких, как Лановой. Много талантливых появляется сегодня актеров в России, но равных нет ни ему, ни Быкову, ни Миронову, ни Папанову… Да что там, всех не перечислишь.
– А что их, по Вашему мнению, отличает от современных актеров?- спросил я.- Они что, были более талантливы?
– Да нет. Не то. Сегодня тоже есть талантливые ребята. Тут что-то другое. Тут именно то, что есть в Лановом. В нем какое-то небывалое сочетание таланта, благородства, красноты и скромности. Вот! Наверное это самое главное! – ухватился за мысль таксист.- Он видит во мне человека. И он показывает человека на сцене. Понимаете?
– Да, понимаю, – ответил я.
– И ведь он показывает мне все самое лучшее, что есть во мне. Он известен на весь мир, и при этом так благородно скромен. Это человечище! Это величина. И вот ещё,- сказал таксист уже подвозя меня к Останкино. – Он как символ того, что человек может на всю жизнь остаться человеком и даже в нашем подлом мире, и даже в наше подлое время.
Я очень откровенно жал руку этому московскому таксисту. Я с ним очень согласен.
Василий Семёнович, примите, пожалуйста, и мои скромные поздравления. Хочу, чтобы Вы знали, что и я, как и многие миллионы советских пацанов, как и этот таксист, воспитаны Вашим Творчеством. Воспитаны Офицерами!
Василий Волга
